Джейн кинула чуть начатую сигарету на булыжную мостовую и с такой силой начала давить ее черным сапожком, словно хотела вместе с окурком раздавить и свое с трудом вспыхнувшее чувство. И тут каблук-шпилька хрустнул и сломался. Джейн пошатнулась, уже собираясь предельно не грациозно упасть на мостовую, как вдруг рядом возник Малкольм – излучающий какой-то восхитительный аромат, златовласый, мускулистый – и спас ее от падения. Его темные глаза блеснули в свете лампы, но, безусловно, он был слишком галантен, чтобы открыто рассмеяться над неловкостью дамы.

Джейн бросила только начатую сигарету на булыжную мостовую и с такой силой начала давить ее черным сапожком, словно намеревалась вместе с окурком растоптать и свое лишь только вспыхнувшее чувство. И тут каблук-шпилька хрустнул и сломался. Джейн пошатнулась, уже намереваясь на редкость не грациозно упасть на мостовую, как вдруг рядом появился Малкольм – златовласый, источающий какой-то чудесный аромат, мускулистый – и спас ее от падения. Его темные глаза сверкнули в свете лампы, но, безусловно, он был чрезвычайно галантен, чтобы открыто рассмеяться над неловкостью дамы.